Несмотря на то, что группа была создана под влиянием западных царей электронной сцены, у «KAMODO» есть свой уникальный стиль. Это по-настоящему дружная команда, которая постоянно ставит эксперименты над своим звучанием и умеет делать на сцене настоящее шоу. О «KAMODO» говорят как о глотке свежего воздуха в обилии альтернативной музыки, но мы твердо уверены, что для Екатеринбурга они – шквал ветра, который может зарядить энергией весь город. Специально для нас о жизни коллектива и его музыке рассказал солист группы «KAMODO» Дмитрий Чугунов.
– Почему группа называется «KAMODO»?
– Когда парни придумывали название, они решили, что будет классно заключить в название аббревиатуру. И это было тогда, когда они даже группой-то не были. То есть примерно шесть-семь лет назад. Собрались они после того, как распалась их старая команда «ToraBora», которая, кстати, была одним из основоположников альтернативы в Екатеринбурге. Собственно, эти ребята и были основателями нашей группы: Кара, Moп и Добрый. А название группы – сокращение от их имен.
– В чем, по-твоему, заключается уникальность вашей музыки?
– В первую очередь, наверное, это тупость, поскольку объединять что-то философское и нечто настолько тупое, как такой род электроники, с нашей точки зрения, круто и в некотором смысле уникально, потому что мы орем и про протест, и про черта-дьявола, и про космические походы. При этом обогащаем все это за счет музыки. В этом состоит наша уникальность. Кроме того, с каждой новой концепцией мы меняем сами себя. Например, сейчас мы ушли в совершенно другой образ и скоро продемонстрируем это.
– Насколько сейчас ваше звучание отличается от изначального?
– Полностью. Мы дружим с группой «Little Big». Именно они донесли до нас мысль о том, что делать live, живой звук, бессмысленно. Живое исполнение не играет никакой роли. Ребята вовремя поняли, что надо делать все проще, чтобы быть более понятными людям. А мы думали, что быть живыми, с барабанами – это классно. И, конечно, страшно мучились с этим.
Теперь мы пришли к полному пониманию того, что людям, в принципе, живое звучание и не нужно. Поэтому, когда наш барабанщик
уехал в Питер, мы стали в некотором понимании попсой. И очень довольны этим. Мы сейчас сделали компьютерные дорожки и выступаем, что называется, «под фанеру». И это не стыдно говорить, потому что «фанеру» написали мы сами.
– Ваша музыка рассчитана на большие залы?
– Нет, необязательно. В этом году мы отказались от барабанщика, сделали более мобильный состав и сейчас работаем в основном с электроникой, а поэтому даже в маленьких залах получаются великолепные концерты, шикарные рейвы. На самом деле, важна «плотность»: чем больше людей на концерте, вне зависимости от зала, тем комфортнее себя чувствуешь, тем больше кайфуешь от происходящего.
– Ты себе создаешь какой-то имидж?
– У меня с этим сложная ситуация. Когда-то, когда я еще был ди-джеем в разных альтернативных клубах, люди почему-то решили, что я в высшей степени нехороший человек, но, на самом деле, я добрый и семейный. Но мне так понравилась реакция публики на меня, что я продолжаю продвигать эту тему. Так что да, я создаю себе имидж.
– Чего бы ты никогда не стал делать на своих концертах?
– Врать аудитории.
– Фанаты дарят тебе подарки?
– Один раз мне принесли коробку пончиков. Это было замечательно. На последней презентации альбома нам дарили цветы. Еще парням подарили мешки с укропом. И мы стояли с этими мешками на сцене, а потом решили сыграть Стаса Михайлова, потому что стоять с цветами и укропом на сцене – очень круто и смешно. В интернете даже есть видео, где я с букетом цветов пою песню Михайлова.
– На концертах ты вглядываешься в лица аудитории?
– Нет. Есть правило артиста – смотреть вперед и чуть выше. Тогда кажется, что ты охватываешь взглядом сразу весь зал. Нельзя смотреть в лица людей. Можно делать это только тогда, когда общаешься с ними один на один.
– Каким ты видишь своего типичного фаната?
– Это 15-летняя девочка. Я не знаю, что у нее в голове.
– Как ты считаешь, в чем заключается секрет написания хорошей песни?
– Есть несколько пунктов. Во-первых, массовость. Важно, чтобы то, что ты создаешь, находило отражение в сердцах людей. Если ты говоришь, что ты против системы, нужно это обосновать. Во-вторых, искренность. Искренность в записи, в воспроизведении, в работе. И, в-третьих, повторение. Текст должен буквально влезать в голову, чтобы его запомнили. Без этого нет никакого успеха. Конечно, есть концептуальные вещи, у которых всегда будут свои поклонники, но, чтобы работать на массу, ты должен повторяться. А вообще, пока что мне сложно об этом говорить. Точнее скажу через год, когда наш план будет реализован.
– Какой самый главный совет ты бы дал начинающим музыкантам?
– Не начинать. А если серьезно, то нужно понимать, зачем ты это делаешь. То есть если ты начинаешь заниматься альтернативной музыкой, то ты должен осознавать то, что ты хочешь в итоге получить. Просто бренчать на гитаре – не выход. Это приносит только депрессию. А если ты хочешь стать артистом, музыкальной личностью, то важно ничего не бояться.
В России музыка воспринимается как какой-то моральный вакуум. Если артист на сцене бесится, снимает футболку, орет, обливается кровью, то он в глазах общества становится тем, кто просто выпендривается. А вот Оззи Осборн на своем концерте сожрал летучую мышь. Он выпендривался? Или просто был голодный? Важно не бояться тех, кто обвиняет тебя в излишнем пафосе. Да вообще не нужно ничего бояться. Нужно быть крутым.
