– В общероссийский прокат выходит фильм «Географ глобус пропил» по Вашему роману. Сколько раз Вы уже посмотрели это кино? На правах автора, соавтора – наверное, могли это сделать и до премьеры?
– На самом деле, немного. Один раз – когда фильм был сделан, его на «Мосфильме» показывали мне и съемочной группе, а во второй раз – на большой премьере в Москве. Сейчас будет третий просмотр, уже с точки зрения нормального зрителя.
– Как ощущения? Это же с Вашим детищем как-то обошлись, что-то из него сделали?
– Я, конечно, могу говорить от себя, но я скажу объективно. Фильм получился очень-очень хороший. Я думаю, что он очень многим понравится.
– Удивительно это слышать: очень часто приходится сталкиваться с противоположной реакцией авторов на экранизацию своего произведения. Почему, объясните? Чем Вы довольны?
– Валерий Тодоровский, продюсер этого фильма, сказал мне, что такого вообще не бывает – чтобы автору первоисточника понравился фильм. Но да, действительно, фильм понравился. Вообще, в принципе моя сфера ответственности – это роман. Вот я написал роман… и в общем-то я больше ничего делать не должен.
– …причем давным-давно написали.
– В 1995 году я его закончил – считайте, сколько лет уже прошло!
– Скоро юбилей, 20 лет.
– Ну вот. А фильм делает уже режиссер, и это его сфера ответственности. Это сложный художественный процесс – перевод с одного языка на другой, с языка литературы на язык кино. Разумеется, кое-что утрачивается, кое-что добавляется. Если ты доверяешь тем, кто это делает, то не мешайся у них под ногами. Пусть они делают так, как считают нужным. Я просто не мешался под ногами – и в результате получил замечательный продукт.
– Чего ждете от проката и вообще, ждете ли чего-нибудь?
– Априори понятно: прокат будет замечательный. Дело в том, что этот фильм выходит в прокат 650 копиями – это огромное количество. Например, фильм «Титаник» выходил в 1 000 копий. Но это мировой блокбастер, супербестселлер. А тут отечественный фильм – в 650 копиях. Это автоматически означает, что прокат будет замечательный. Скорее всего, и бокс-офис будет хороший. Естественно, фильм окупится, потому что он очень дешевый, там всего 1,5 миллиона долларов бюджет. И мне радостно за продюсеров, за режиссера, радостно как автору, потому что фильм уже вызвал огромный интерес, огромное количество рецензий, люди ломятся в кинотеатры…
– Если сейчас все успешно пройдет, Вам продюсер скажет: «Алексей, мы всё, конечно, понимаем – пиши сиквел, продолжение будем снимать».
– Продюсеры это уже сказали (Смеется.), но я не из тех писателей, которые пишут сиквелы, приквелы и так далее – это не ко мне.
– Вообще, с Вашей точки зрения – про что получилось это кино? Я смотрел интервью с режиссером Велединским, он говорит, что кино получилось «про любовь однозначно».
– Я очень уважаю Александра Велединского, но любой фильм – про любовь. Фильм «Сталинград» – тоже про любовь. Знаете, отечественный кинематограф последние лет 10-15 был моральным. То есть фильмы учили, как надо жить. Или наоборот – как не надо жить, и все герои были моралистами – Данила Багров из «Брата», Саша Белый из «Бригады», парни из «Бумера» и так далее. А вот сейчас Велединский снял кино нравственное, то есть кино о взаимоотношении человека с самим собой, с миром, с истиной… Такой внутренний разговор всегда нужен человеку, телезрителю, кинозрителю, поэтому этот фильм так востребован. Собственно говоря, фильм об этом – как человек живет.
– Кто-то уже назначил биолога Служкина на роль «героя нашего времени» и поставил как раз в этот ряд – Данила Багров, кто-то еще… Имеет вообще смысл так говорить?
– Он, знаете, герой любого времени. Такие люди существуют всегда. Собственно говоря, это соль земли – люди, которые пытаются что-то понять о себе и о мире. Другое дело, что его часто идентифицируют неправильно, засовывают не в те смысловые ряды. Вот говорят, что Виктор Служкин, мой географ, – «лишний» человек. Ничего подобного! Он не «лишний» человек, и типологически он не в этом ряду. Если искать к нему какую-то аналогию, то это князь Мышкин – человек гармонический, идеальный. Не в том смысле, что он лишен недостатков, а в том смысле, что имеет идеалы и старается жить по ним. Разумеется, у него не получается, разумеется, он кучу дров наломал. Но он понимает, что такое хорошо и что такое плохо в этом мире, он никогда не пойдет к своей цели по головам. Своей порядочностью он никогда не будет превозноситься над окружающими, потому что гордыня – это смертный грех. Вот поэтому этот фильм вызывает такие добрые, теплые чувства.
– Как вам Хабенский в этой роли?
– Супер!
– Давайте от кинематографа вернемся к делам литературным. Я знаю, что Вы в ближайшее время должны закончить книжку о Екатеринбурге 90-х. В какой стадии процесс находится, когда уже читать?
– Книжка в процессе завершения, в конце этого года я ее уже полностью сдаю в издательство, и где-то в феврале она должна выйти из печати и пойдет по всем книжным магазинам России.
– Чем Вас эта эпоха зацепила, что Вы решили ее так проанализировать, тем более на нашей екатеринбургской земле?
– Скажем так: эта эпоха изначальна для новой России. Всё, что имеется сейчас, начиналось тогда. Конечно, это была эпоха суровая, жестокая, эпоха развала государства, бандитизма, приватизации, хищничества, коррупции и т.д. Но в то же время это была очень демиургическая эпоха, созидательная эпоха. Столько всего нового возникло, столько новых идей, новых учреждений, новых имен появилось. Ни десятые годы, ни «нулевые» такого количества феноменов не дали, сколько девяностые.
– Но смотрите – кажется, про девяностые всем уже давно всё объяснили. Их назвали «лихими», люди с этим согласились, и мало кто сейчас с этим спорит. «Нулевые», кстати, у нас «тучными» называют. Вот Вам пожалуйста – народный фольклор.
– Лихие девяностые – красивый, хлесткий, яркий, запоминающийся ярлык, но все-таки ярлык. А ярлык никогда не объясняет всей глубины и сложности явления. Ярлык пусть остается, потому что он интересен. Но та эпоха была куда многограннее и многообразнее. Мне представляется, что нужно правильно сформулировать, что же тогда происходило, и тогда люди перестанут стесняться этого времени в своей судьбе.
