– Константин Валерьевич, разбирательство по вашему делу в суде длится уже больше года. В какой оно сейчас стадии?
– Дело до сих пор находится в стадии, когда сторона обвинения представляет доказательства. В течение девяти месяцев допрашивали свидетелей. Когда стало ясно, что они не дают тех показаний, на которые рассчитывала сторона обвинения, где-то в начале сентября допросы завершились. Все это время представители прокуратуры ездили на природу Озерска, на озеро Иртяш, на пляжах, видимо, загорали. Для меня совершенно очевидно, что органы и лица, участвующие в фабрикации, в фарсе, зачастую используют это, чтобы просто хорошо проводить время. Допустим, бывший следователь Лавров из Четвертого следственного управления прожил полтора года в Москве за государственный счет. Причем он летал из Москвы за государственный счет в Екатеринбург на выходные. Москва ему нравилась больше. Он посещал там кафе, рестораны, его там возили, я лично видел, на «Тойоте Ленд-Крузер». И что мы в итоге имеем? Из шестидесяти свидетелей обвинение заслушало около сорока человек. И то из этих сорока по делу дали показания только три человека. Остальные сказали: «Мы ничего не знаем и видели Цыбко только по телевизору и в газетах».
– Бывший следователь использовал служебные полномочия в личных целях, да еще и работу некачественно провел?
– Более того, он совместно со вторым следователем занимался фальсификацией. В нашем деле есть два протокола мэра Челябинска Тефтелева от одной даты, от одного времени, подписанные и Тефтелевым, и следователем, но с разными текстами. Это называется «фальсификация». И это было совершено в тот период времени, когда гражданин Лавров шиковал в Москве, катаясь на «Ленд-Крузерах», летая за госсчет на самолете. Я думаю, что очень многие хотели бы пожить в Москве, кататься на хорошем автомобиле за государственный счет. Но эта привилегия есть только у таких фальсификаторов, как следователь Лавров.
– Со свидетелями все понятно. А что же с остальными доказательствами?
– Уже в суде выяснилось, что ни одного доказательного ни видео, ни аудио нет. Вместо аудиозаписи были приложены два концерта Бритни Спирс и Тото Кутуньо, на видео якобы моей встречи в ресторане «Венеция» меня вообще нет. Там сидят три человека и пьянствуют. Федеральный судья вынуждена была целый час смотреть, как три мужика пьют за столом виски. И далее произошла следующая история. На втором видео я сижу в ресторане с Тарасовым (Евгений Тарасов, бывший глава администрации Озерска, который, по версии следствия, дал взятку Цыбко за решение вопроса о назначении. – Прим. «МК-Урал»), но при этом никто никаких денег никому не дает и никто никаких денег ни у кого не берет. Просто сидим, едим, пьем чай, приходят какие-то люди, уходят какие-то люди. И все. Видео заканчивается. И больше ничего криминального не происходит. Вот такие два видео были приложены. То, что я сидел в ресторане, конечно, по мнению Лаврова и Ибиева, преступление. Видимо, они считают, что только они, чиновники следствия, имеют достаточные деньги, чтобы ходить в ресторан. Судя по всему, они действительно обеспеченные люди. У Лаврова я лично видел дорогостоящие часы на руке.
– Ранее вы заявляли, что ваше уголовное дело является заказом организованной преступности.
– Да, у меня есть основания так говорить. Во-первых, свидетелями по моему делу выступают несколько человек. Среди них бывший глава Озерска Александр Калинин, по оперативным данным, участник организованной преступной группировки, бывший сити-менеджер Павел Качан, также входивший в эту ОПГ. И это не мое мнение, в УФСБ по Челябинской области есть документы о том, что в Челябинской области действует преступная группа, в составе которой бывший глава Озерска Калинин. Есть постановление суда, что это организованная преступная группа. Есть факты их прослушки. Есть факты, что за ними следили. И есть факты получения ими похищенных денежных средств в городе Озерске. То есть члены ОПГ являются свидетелями по моему делу!
– Они были осуждены?
– Нет. В том-то и дело, вот почему я вам и говорю, что это заказ оргпреступности. Ни один из них не осужден, хотя есть документы. Челябинский областной суд постановил, что это именно ОПГ, есть документ ФСБ, где ФСБ просит выделить огромные средства из бюджета России, для того чтобы эту ОПГ обезвредить. На слежку ушли миллионы бюджетных рублей. Итог – ноль. Потому что, оказывается, а это было выяснено нынешним летом, в Следственном комитете были люди, связанные с ОПГ. Это генерал Максименко (Михаил Максименко – бывший начальник Главного управления службы собственной безопасности СКР. – Прим.), который занимал фактически вторую должность после Александра Бастрыкина. Поэтому никакого движения тем материалам, которые оперативники из Челябинской области давали в Следственный комитет, не было дано. Следственный комитет, а это Четвертое следственное управление, не давал движения ни по Калинину, ни по Качану. У Качана даже проводились обыски и выемки, однако все эти материалы в Четвертом следственном управлении каким-то образом растворялись. И сейчас это свидетели обвинения, правда, они сказали, что они ничего не знают. Они меня очень боятся, знают, что я уже поймал их за хвост, разоблачил эту преступную группу, и члены озерского ОПГ в суде говорят: «Мы ничего не помним, мы ничего не знаем». Тем не менее, некоторые пытались давать ложные показания. Так, я поймал на лжи члена ОПГ Калинина. В итоге на следующий день он пришел и заявил судье, что перепутал, что он старенький, ошибся, и отказался от своих показаний против меня.
– А почему их цель именно вы? У вас был конфликт?
– Естественно, я раскрыл озерскую ОПГ еще в декабре 2013 года. Есть мой официальный запрос как члена Совета Федерации о том, что в Озерске действует организованная преступная группировка. Я конкретно пишу про главу Озерска Калинина, о получении им похищенных бюджетных денег. Я пишу на имя Холманских, Холманских отправляет это в прокуратуру, а прокуратура допускает колоссальную ошибку. Она отправляет эти документы…, куда бы вы думали?
– В Четвертое следственное управление?
– В Четвертое следственное управление. То есть я пишу Холманских, Холманских отправляет в прокуратуру, прокуратура отправляет в Четвертое следственное управление. И все, мой запрос растворяется, и результата нет. Вот что происходит.
– Но все равно, видимо, какая-то работа начала вестись? Они какие-то финансовые потоки потеряли?
– Они действительно потеряли большую сумму, и злоба на меня была огромная. 22 декабря 2013 года я отправляю очередной запрос. Через несколько дней в Москве мне угрожало некое лицо, мне неизвестное. От меня требовали поговорить с действующим на тот момент губернатором [Михаилом] Юревичем. Дело в том, что в Челябинске Четвертое следственное управление вело громкое дело оперативников, боровшихся с угонами, и губернатор активно защищал их. И оказался прав, они были потом оправданы. Действительно, в области была колоссальная проблема угонов, а эти ребята боролись с угонами, они герои. Губернатор активно подключал прессу, сам выступал в их поддержку. При этом отметим, что я никак не мог воздействовать на губернатора: он уж точно не стал бы меня слушать, тем более в вопросе, где он считал, что он на правой стороне, да и я никогда в жизни ни о чем не стал бы его просить. Разговор был очень коротким, человек сказал: «Ну ты пожалеешь», я ответил, что, если есть какие-то вопросы, пусть приходит в мой кабинет, записывается на прием и все официально мне рассказывает. Он мне нахамил в ответ. При этом он сообщил мне несколько имен и фамилий. Среди них был Ибиев. Мне обещали, что он меня «скрутит». Также упоминался некий Тимур Свердловский.
– Темури Мирзоев (предполагаемый представитель лидера российского преступного сообщества Шакро Молодого. – Прим.)?
– Понятия не имею. Я с этим человеком не знаком. Но мне сообщают какие-то имена, говорят о возможности этих людей открывать и закрывать дела, требуют надавить на Юревича. Говорят о миллионах долларов, которыми распоряжаются эти лица. Естественно, я это воспринял как прямую угрозу.
– Что вы сделали с данной информацией?
– Эту историю я 26 декабря 2013 года рассказал здесь, в Екатеринбурге. Рассказал сотрудникам Генеральной прокуратуры, это была частная встреча (в распоряжении суда имеется видео и аудио этой встречи). А через месяц после этого против меня возбуждается уголовное дело по сфабрикованным основаниям на основе показаний членов озерской ОПГ Тарасова. В отношении того сотрудника Генпрокуратуры начинается проверка, и он перестает выходить со мной на связь. Сразу закручивается машина. Следственный комитет на федеральном уровне начинает фальсифицировать материалы, документы, которые служат основанием для возбуждения уголовного дела. Обманывают десятки руководителей федерального масштаба, обманывают Совет Федерации, как мы теперь выяснили. То есть влияние этих структур было колоссальное. И самое интересное, что я добивался приема у председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина, потому что был уверен, что это единственный человек, который может со всем этим разобраться. И парадокс в том, что именно Максименко не допускал меня до Бастрыкина. Я записывался как член Совета Федерации на прием – мне отказали, хотя, в соответствии с Конституцией, это невозможно. Я на общественный прием записался, который раз в месяц проводится, мне звонят, говорят: «Нет». Я все равно пришел, но служба безопасности Следственного комитета дала команду охране на входе не пускать меня, они даже автоматы навели, сказали: «Будем стрелять!» Вот какое влияние было у этого Максименко. Что касается Ибиева, то я его не видел никогда. Но я знаю, что этот человек лично подписал лживые документы против меня и фактически обманул руководителей Следственного комитета и Генеральной прокуратуры.
– Подробнее можете рассказать?
– Он поставил подпись на лживом документе. Уже доказано, что те события, которые изложены на бумаге, не могли происходить и не происходили. Клевета касается времени, места якобы совершения преступных действий.
Не только меня не было в тех городах, где якобы передавались взятки, но и лжевзяткодатели также находились в это время в других городах, нежели утверждает следствие. Все это доказывается оперативными данными (геолокация телефонов, авиабилеты, информация о расплате банковскими картами, справки о проживаниях в отелях, отметки в заграничном паспорте, протоколы пленарных заседаний Совета Федерации).
– Совет Федерации дал согласие на возбуждение дела. Вы это с сенаторами обсуждали? Как они отнеслись?
– Сенаторы с первого раза даже не дали согласие. Сказали: «Да вы что, это чушь». Второй раз сенаторов уговорили, причем пришел какой-то человек из СК, который сказал: «Мы просто хотим провести очную ставку, а статус Цыбко это не позволяет сделать. Снимите неприкосновенность на два месяца. Мы разберемся и закроем дело». В результате это оказался обман. Совет Федерации обманули. Потом сенаторы хотели отозвать свое решение о снятии неприкосновенности, но этого по закону сделать нельзя. И я связываю это с теми запросами по ОПГ Озерска. Я считаю, что в Озерске самый большой рынок сбыта наркотиков в Челябинской области на душу населения. Этот бизнес регулируется федеральными ворами в законе. Озерск – это закрытый город. Каналы поставок сюда всем известны. Но никого не берут. А если в других регионах ловят озерских дилеров, то потом все равно дела разваливаются на стадии следствия. При этом все знают, где купить наркотики. Я, приезжая на процесс, каждый день сообщаю прокурору, где продаются наркотики, где подпольное казино, никакой реакции. Кстати, если вы приедете в Озерск, купите наркотики, придете в правоохранительные органы и скажете, где их купили, то посадят именно вас. Город полностью лег под криминал. Поскольку город закрытый, чтобы провести операцию, нужно заблаговременно выписать пропуск. В результате, когда приезжает спецназ, уже нет ни преступников, ни улик. Для преступного мира это просто клондайк. Тем более годами с размахом расхищаются бюджетные средства. Бывший мэр [Сергей] Чернышев растратил 200 миллионов рублей. Это то, что установлено судом.
– Осужден?
– Осужден, причем дело возбуждено по моему запросу. По моему запросу вскрыли растрату на бассейне «Дельфин» 40 миллионов рублей, дело не возбуждено, хотя ФАС требовала возбудить. По парламентскому запросу раскрыта растрата миллиона рублей в муниципальной газете «Озерский вестник», однако дело не возбуждают.
– Когда ваше дело передавалось в суд, была грубо нарушена процедура, установленная для уголовного преследования депутатов и сенаторов. Что это, на ваш взгляд: непрофессионализм следователя или откровенно наплевательское отношение к УПК?
– Это страх. Совет Федерации никогда не дал бы согласия на передачу дела в суд, потому что сенаторы считали себя обманутыми. А человек, который пришел в Совет Федерации за согласием на передачу дела в суд и не получил бы его, потерял бы работу в Генеральной прокуратуре.
– А как именно они мотивировали отказ согласовывать передачу в суд дела с Советом Федерации?
– Никак. Дело в том, что в моей трудовой книжке или намеренно, или случайно была указана дата увольнения из Совета Федерации задним числом. Сейчас я через суд добиваюсь исправления данной ошибки, допущенной аппаратом Совета Федерации. Парадокс в том, что я уже после этого фиктивного увольнения воспользовался правом законодательной инициативы и внес в Госдуму законопроект, который был принят и находится сейчас на рассмотрении. То есть на момент передачи дела в суд я все еще был членом Совета Федерации. Это же подтвердил Верховный суд, давая положительное заключение на мою законодательную инициативу. Это, видимо, еще было сделано для того, чтобы дело рассматривал не областной суд, как положено в отношении сенатора, а городской. Думаю, что они надеялись, что пресса не сможет попасть в закрытый город, но их надежды не оправдались – дело получило широкую огласку.
– Изучали тут дело челябинского вице-губернатора Сандакова. И знаем, что и в вашем деле, и в его деле фигурирует бывший сити-менеджер Озерска Тарасов. На том процессе он постоянно менял показания. А в вашем деле вы такое заметили?
– Да, Тарасов только на предварительном следствии поменял показания семнадцать раз! А Озерский городской суд лжец Тарасов обманул уже дважды. На процессе у Сандакова звучит очередная противоречащая всем предыдущим показаниям версия. Тарасов – лжец, преступник и скоро будет сидеть в тюрьме!
– Можете привести примеры?
– Вот очень простой пример. Когда Тарасова судили в 2013 году за совершенное им хищение бюджетных средств, он заявил, что передавал похищенные деньги якобы мне шесть раз в Озерске и в Челябинске. Во время следствия по моему делу выяснилось, что я вообще не был ни в Озерске, ни в Челябинске с момента, как Тарасов и его подельники похитили эти деньги. Я был в Москве, за границей и ни разу не приезжал в Челябинскую область. Когда это стало известно, Тарасов меняет показания, и уже оказывается, что деньги передавались не шесть раз, а три. И появляется вместо Челябинска город Москва. Тарасов объяснил это противоречие тем, что просто перепутал. То есть как перепутал? Он просто обманул суд! Самое смешное, что день якобы передачи мне взятки в Москве, 27 декабря 2011 года, – это день пленарного заседания Совета Федерации, на котором я находился от начала до конца, что подтверждается не только протоколом заседания, но и геолокацией моего телефона, которая указывает на то, что я не покидал здание Совета Федерации до позднего вечера. При этом Тарасов утверждает, что якобы встречался со мной в Москве в районе, который находится в нескольких километрах от здания СФ. Но самое интересное, что мы получили доказательства, что в действительности в этот день Тарасов находился в помещении «Марфин-банка», где заключал коммерческую сделку по своему частному бизнесу, сразу после чего улетел из Москвы. Не менее дико выглядит и версия следствия о том, что я якобы лоббировал Тарасова на пост сити-менеджера Озерска. В суде уже установлено, что в течение шести месяцев до избрания Тарасова главой администрации Озерска я с ним ни разу не созванивался и ни разу не встречался. А единственный раз в жизни видел его, когда он приехал ко мне на общественный прием как к депутату Законодательного собрания Челябинской области. Кстати, на этот прием он опоздал, и встреча длилась не более пяти минут. Хочу отметить, что все депутаты городского собрания Озерска, принимавшие решение об избрании Тарасова, заявили, что на них не оказывалось никакого давления, а со мной они вообще не общались. Рассказывать все детали этого фарса и беспредельной фальсификации нам всего номера газеты не хватит.
– А ключевой свидетель по второму эпизоду Олег Лакницкий? Как вы оцениваете его показания?
– А он и не дал на меня показания. Лакницкий сказал, что он считает, что дал взятку, при этом не смог сформулировать, зачем. В действительности в качестве взятки пытаются признать сумму аванса, внесенного Лакницким за покупку моей квартиры, который был документально оформлен. Более того, вы будете смеяться, но в суде установлено и Лакницкий подтвердил это как свидетель, что после его отказа от покупки квартиры через два месяца после внесения аванса сумма аванса ему была полностью возвращена, что также подтверждено документально, а квартира была продана другому покупателю на тех же условиях. При этом следует отметить, что Лакницкому угрожали, что арестуют его дочь, пытались отобрать у него бизнес, его без оснований посадили в «Лефортово». И он от безвыходности подписал все, что принес ему следователь. В итоге в приговоре суда Лакницкому оказались зафиксированы факты и обстоятельства, которых фактически не могло быть. В частности там говорится о наших встречах, в то время как объективные доказательства (опять же геолокация телефонов, сведения о пользовании банковскими картами и прочее) свидетельствуют, что мы находимся в разных городах на расстоянии двух тысяч километров.
– И по его делу тоже работало Четвертое следственное управление?
– Конечно!
– Четвертое следственное управление находится в Екатеринбурге, однако у нас, в отличие от Челябинской области, о нем мало кто знает.
– Потому что здесь сильные областные правоохранительные структуры. А следователи из Четвертого следственного управления работают там, где другие силовики действуют в их интересах, не обращая внимания на закон. В Свердловской области, видимо, и МВД, и ФСБ, и региональное управления СК строже придерживаются законодательных рамок. Там, где следователям Четвертого ГСУ никто не может возразить, они творят, что хотят.
– Последний вопрос: надежда на то, что в следственных органах что-то изменится, есть?
– Я верю в российский суд, я верю президенту, который объявил борьбу с произволом и коррупцией в силовых структурах. И мы видим результаты: мы видим арест Захарченко и Максименко. Я уверен, что тех, кто причастен к фабрикации дел против меня, мы сможем разоблачить, наказать и вычистить из правоохранительных органов.
