Творческий результат, претендующий на серьезное отношение к себе, должен быть ориентирован на время, в которое создается. Или, например, ориентироваться во времени, чтобы однажды проявить свой потенциал, заложенный не только поэтом, но и самим временем, которое, таким образом, ориентируется в самом себе. Суть поэзии – это рефлексия времени; это то, чего никак не улавливают воспроизводители давно отживших форм.
Первые два своих поэтических сборника я выпустил традиционно на бумаге, в виде небольших брошюр. Это были циклы «Гречневый мир» (2014 года) и «Где я пишу стихи свои чудные» (2016 г.). Самиздатский метод производства предполагает поиск альтернативных каналов распространения, найти которые не всем и не всегда удается. Очень скромный тираж первого сборника я долгое время распространял на выступлениях, второй рассовывал по полкам книжных магазинов Екатеринбурга.
Теперь для меня очевидно, что форма современного поэтического текста, дабы он соответствовал настоящему времени, должна быть электронной. Последние два сборника стихотворений записаны мною на микрофон и положены на музыку. Если есть возможность передать интонацию автора не только знаками препинания, то таковую не стоит игнорировать.
Однако если предоставляется возможность продемонстрировать свой талант посредством печатного текста, то и таковую мы не проигнорируем. Ниже представлены стихотворения, не вошедшие в авторские циклы.
Каменный век
Счастье для крошек – леденец за грошик.
Несите меня ножки быстрее да подальше,
фальшивые монеты Диогена не в обороте,
а мне больше нечем расплачиваться, вот.
Мне больше нечем с вами расплатиться.
Вот моя ладонь и в ней ни журавля,
ни синицы,
вот мое лицо и в нем не меньше сотни лиц,
и вот вам моя позиция:
Доспехи рыцаря, провозглашающего век жемчужный,
еще пылятся где-то никому не нужные
и каменный век утюжит
мои стихи пролетарским оружием.
Каменный век – это шкура на тощих бедрах,
еле-еле прикроет срам.
Каменный век – это головы твердые,
вещающие твердым головам.
Каменный век – это где против шпаги
прет занозистая дубина.
Каменный век, где заброшены драги
века златого,
где клин красоты,
вышибается клином посредственности,
дабы занять его место.
Где вместо песни – мычание,
вместо речи – ворчание,
вместо цели – отчаяние.
Средство для чистки картошки –
грязные ногти,
средство для чистки мозгов –
шпага.
Коросты отлетают мигом,
плоть должна восстановиться быстро,
благо, есть еще где-то мысль,
должна быть,
может быть, есть и смысл
продолжать плыть,
может быть, есть и смысл
продолжать быть,
может быть, есть смысл.
Новой тетради наряд
Раскиданы по тетрадке строчки рваными клочьями.
Наделаю из них заплат, обзаведясь тетрадью новой.
Чистый лист взрежет очи и врежет по почкам,
когда будем на кухне вместе сидеть с ним голые.
Ручки с шариками не скрипят,
меня выводит это из себя.
И не дождусь, боюсь, когда под ноги
мне падет перо какого-нибудь гуся-лебедя.
Что пишут в книжках – истина,
что вижу в жизни – ложь,
так думал я.
Несоответствия на горб мне оседали тяжким бременем.
Беременная будущим эпоха ляжет
кляксами-оврагами
на гладкую бумагу девственную,
нелинованную –
то мостик прямо в ад,
замаскированный под радугу,
но даже ёж уж знает и поведать может,
что нам уготовано.
Смердит последний часовой порохового склада,
погиб при исполнении.
Сам виноват или лихие люди погубили –
не ведаю,
а только знаю, что ни почестей
и ни награды
он не дождался б,
даже если б закопать не позабыли.
Тут беспородных псов брехает рядом
стая –
заметил чтоб какой-нибудь прохожий
сей непорядок, запустил в него окурок догорающий.
И станет все тогда на мои сны похожим.
Сам оставаясь голеньким,
одел страницы новенькие в кружева
чернильные.
Нарядом тем расчистил поле,
посылая поцелуй воздушный небу
голубиной почтой.
Предав насилью слов фантазии,
я упаду теперь без сил,
И Оле Лукойе не будет докучать
кошмарами мне этой ночью.
