Оксана сразу усвистала в гостиницу, как и многие другие участники слета, не желавшие ночевать в палатках на свежем воздухе, а желавшие заплатить деньги за скучные помещения. Гостиница скрывалась за холмом-кладбищем. Когда пазик трясся мимо него, человек в шляпе спросил Бобылева:
– Как это называется?
– Не знаю, – пожал плечами Бобылев. Но человек в шляпе не унимался, и Бобылев заметил иностранный акцент и догадался, что человек в шляпе хочет услышать «кладбище».
– Кладбище, – сказал Бобылев. Человек в шляпе сказал, что он писатель из Мексики и на слете хочет изучать русскую литературу.
Поскольку Оксана уехала, палатка досталась Бобылеву целиком, а вообще-то была рассчитана на двоих. Вскоре участников слета, среди которых были поэты, прозаики, критики и авторы песен, собрали на поляне и первым делом объявили, что купание в озере не рекомендуется, поскольку оно – областной лидер по количеству утопленников и вообще это пруд. Литераторы сразу же окрестили пруд Озером мертвых литераторов и в основном избегали посещения его вод.
Литераторов сразу же накормили за двумя длинными дощатыми столами. Еду привез фургончик из города, с ней приехали добрые женщины в фартуках. Они накладывали еду в посуду, которую участники слета привезли с собой – и, если чашка оказывалась большой, все равно наполняли ее до краев. Поэтому вскоре Бобылев перестал брать суп, не в силах одолеть все блюда.
Слет продолжил начинаться уже на сцене, акцией «Книга по кругу». Каждый приехавший привез с собой книгу и теперь, выходя к микрофону, говорил о себе короткие фразы, а затем вытаскивал из коробки бумажку с именем следующего участника и дарил ему книгу. Мексиканский писатель подарил русскому писателю свой роман на испанском языке. Бобылев подарил свою книгу «Флажки на карте» поэтессе, у которой вышла книга в том же издательстве. Все обнимались.
А вечером на сцене прослушивали авторов песен, чтобы выбрать среди них победителя. Но куда более масштабный концерт случился ночью, вокруг большого костра. Музыканты традиционно стали исполнять хиты русского и нерусского рока, глядя в огонь. Традиция пошатнулась тем, что каждой песне аккомпанировали две-три гитары, барабан, губная гармошка, скрипка и виолончель. Во все дни слета участники прерывали свои музыкальные упражнения только на время лекций, играя в остальное время то у костра, то за столом. Для петербуржцев стало открытием, что ночью над полями горят большие звезды.
Всего за три дня слета было прочитано больше двух десятков лекций, они звучали одновременно в четырех секциях. Бобылев прошел на слет и как поэт, и как критик, поэтому счел возможным посещать лекции во всех секциях сразу.
Музыкантам Вячеслав Карташов вещал, «как жить между слетами». Музыканты занимались отдельно от остальных, за ручьем, через который специально был перекинут мостик. Видимо, чтобы быть совсем отличными от других, авторы песен сидели не в шатре, а на деревянных поддонах, брошенных на скошенную траву. В начале лекции Карташов сообщил, что не знает, как жить между слетами, и начал читать стихи. Бобылев перешел в шатер к поэтам, где диссидент Юрий Кублановский рассказывал, как гулял с Бродским по Нью-Йорку. Когда пришла пора разбирать стихи участников, Бобылев заявил:
И я не одинокий, и коты
Мне не нужны.
На что задремавший Кублановский проснулся и возмутился, что коты могут быть не нужны, особенно подчеркнув, что коты нужны всегда. Видимо, несчастные коты и подвели Бобылева, потому что премию в восемьсот тысяч ему не дали, а дали Лизе Долковой, сочинившей стихотворение про муравья. Также мэтр посоветовал писать стихи, «только когда в сердце пролезет кто-то маленький», поскольку в тексте Бобылева нашлась и такая строчка.
После обеда поэт направился было, как и все, слушать знаменитого Сергея Шаргунова, но путь лежал мимо шатра критиков. В шатер критиков принесли телевизор, из которого должен был вещать не доехавший до Болдина критик Басинский. Басинского Бобылев не читал так же, как и Шаргунова. Но в шатре критиков он увидел двоих критиков, расстеливших коврики на траве, желавших слушать лекцию лежа, и не смог пройти мимо. Бросив на траву пиджак, он присоединился к критикам, и трое дружно проспали, пока телевизор не выключился. Тем временем Шаргунов уже завершал свое выступление, рекомендуя всем писать очерки о реальной жизни.
Наиболее интересной лекцией поэту показалась лекция Анны Русс «Быть поэтом и остаться в живых». В ней затрагивались три важных аспекта поэтической жизни: как не спиться, как не сойти с ума и как не умереть. Анна утверждала, что некоторые поэты погибают не потому, что бывают такими же пьяницами, как и другие люди, а из-за тонкой душевной организации, и рекомендовала носить с собой маленькую рюмочку, чтобы выпивать меньше других пьяниц-поэтов.
В последний день слета Бобылев попытался обойти пруд и нашел яблоню со сладкими яблоками и поле с горькими бобами. На обратном пути он увидел, как группа поэтов во главе с Лизой Долковой что-то закапывает на вспаханном поле. Поэты объяснили, что каждый год хоронят тут один из литературных грехов – на этот раз «комплекс пришельца». Что такое «комплекс пришельца», Бобылев понять не смог, и решил запомнить грех прошлого года – многословие, а затем угостил поэтов горькими бобами.
После финального концерта участники большой толпой обнялись возле сцены и испытали прощальные чувства.
В заключение поэт вместе с музыкантом Полиной влез на кладбищенский холм и, сидя на холмике, осознал вдруг, сколь огромна наша страна. Ведь некоторые участники слета преодолели путь в тысячи километров, чтобы быть вместе здесь, но и там страна еще не заканчивалась. Тут, однако, оказалось, что поэт и музыкант сидят на муравейнике, и они покинули холм.
