На русский язык роман «Над пропастью во ржи» впервые был переведен в 1960 году. И книги именно с таким вариантом перевода чаще всего можно встретить на полках книжных магазинов. Он считается «классическим». Последующие попытки перевода оказались не столь удачными. Во многом это связано с тем, что текст Сэлинджера насыщен молодежным сленгом. На русском языке он звучит нелепо, да и осовременить его трудно.
Массовому советскому читателю наконец попала в руки книга об американском подростке. Это был период хрущевской оттепели. Цензоры смогли разглядеть в нем лишь критику капиталистического общества Америки. Да, Сэлинджер обличает эпоху, в которой живет. Жизнь вокруг кажется ему одной большой декорацией. Но образ Холдена Колфилда, который ему удалось создать, остается привлекательным для читателей даже сегодня.
Бунтующий подросток. Во всем он видит липу и не может найти себе место. Ни в школе, ни в родительском доме, ни на свидании с девушкой. Отовсюду он cбегает, но его преследуют собственные идеалистичность и желание исправить людей. Это мешает Колфилду найти общий язык с ними. Нет, он остроумен, начитан и вроде как понимает людей. Казалось бы, переболтает любого, но все считают его лишь странным и инфантильным. Такое отношение окружающих сбивает главного героя на чувство полнейшего одиночества. А в подростковом сознании почти все преувеличивается в разы. Вот-вот и он снова заплачет навзрыд. Как маленький ребенок…
А мог бы иначе Колфилд реагировать на обстоятельства жизни? Подросток, противопоставляющий себя почти каждому. Он не привержен какой-либо идеологии, не сформированы до конца его взгляды. У него есть лишь один принцип – честность. И он хочет, чтобы все придерживались его. Тем не менее, главный герой изменяет себе и тут. Не бывает он до конца искренним: что в отношениях с родителями, что в своем юморе. А, кажется, шутит он непрерывно. По итогу, все, что может персонаж противопоставить миру, это бунт, и то кратковременный.
Три дня американского подростка. От первого лица рассказывается о том, что переживает герой на протяжении этого времени. Несмотря на различия советской и американской культур даже шестидесятники смогли почувствовать родство с Холденом. Конечно, это не могло не повлиять на сознание тогдашней молодежи. С тех пор последующие поколения
читателей тоже говорили о невероятной связи с этим юношей, с его мировосприятием, юмором, жизненными проблемами.
А где все те поколения читателей? Вполне возможно, шли за Холдена Колфилда, видя себя в нем. Часть потерялась по дороге, вышла на другую тропинку, наверное, более проторенную. А кто-то так и остался вечным подростком. И сегодня, перечитывая роман, одни взрослые умиляются тому, как забавен и неуклюж главный герой. Другие либо не чувствуют ничего, либо с высоты своих лет обесценивают переживания подростка. Ведь сегодня они кажутся им чем-то детским, несерьезным и очень надуманным.
На мой взгляд, подобное можно объяснить тем, что с возрастом для людей, перечитывающих книгу, теряется тот эффект. Но ведь когда-то эта повесть была способна растрогать. Ощущение духовной близости с Холденом Колфилдом возникает благодаря тому, что мы прочитываем не только его внутренний монолог, но и диалоги с другими персонажами. Одно не соответствует другому. Юноша думает так, а делает совсем иначе. И у читателя это вызывает отклик в душе.
Сэлинджер оставляет финал романа открытым. И мы можем только догадываться, как дальше сложилась судьба американского подростка. Вероятнее всего, он договорился с миром, пошел на компромисс. Ведь у Колфилда было ради чего жить. Это его сестренка Фиби, к которой он был очень привязан. Главный герой не слушает взрослых, но прекращает инфантильничать именно из-за нее. Холден Колфилд описывает девочку как очень смышленую, умную не по годам. Так много людей вокруг пыталось перевоспитать его. Лишь советы Фиби смогли отозваться в его неуемной душе. По сути, они и оказались самыми взрослыми.
Высокомерное желание Колфилда ловить детей у пропасти! Помогло бы ему в этом много читателей романа. Но и они вслед за юношей примирились со средой, в которой живут. Отказались от самых своих сокровенных мечт. И только единицы воплотили собственные детские фантазии в реальность.
Наверное, это ни плохо, ни хорошо. Все идет своим чередом. И Колфилды среди нас, которые так и остались вечными подростками, не были бы собой, будь они даже безоговорочно приняты окружением. Им комфортно взрослеть в сопротивлении.
