– Денис, вы автомобилист со стажем, активно путешествуете. Каков ваш взгляд на ситуацию на российских дорогах?
– Побывав во многих городах страны, я везде ездил на машине. Как это ни странно, удобнее и приятнее всего ездить по большим городам, где много машин и большое движение, где люди постоянно в движении. В Москве мне ездить комфортно: здесь совершенно другое отношение гаишников к пешеходам и водителям. Они не придираются к мелочам, никогда не останавливают за разговоры по телефону, за незначительное превышение скорости. Москва – более скоростной город, где общая скорость разрешенного движения намного больше, чем в других городах. Это несколько другой темп, который соответствует темпу моей жизни, и это мне нравится.
– Сколько вы за рулем?
– Около 12 лет.
– В аварии попадали?
– Да, одна авария у меня была. Не знаю, насколько она была серьезная, но все живы, здоровы, только собака перепугалась. Виноват в аварии был я.
– Как достучаться до тех, кто ведет себя на дороге по-хулигански?
– Кричать, бросать камни в машину нет никакого смысла. Все зависит от человека и тех, кто его окружает. Я, например, создал для себя определенный кодекс правил, которому следую и который стараюсь не нарушать: не езжу на красный свет, не сажусь за руль пьяным, всегда уступаю дорогу пешеходу. Понятно, что это не весь свод правил, который написан в ПДД, но, соблюдая три основных пункта, пятьдесят процентов всех основных правил ты соблюдаешь автоматически.
Кстати, зачем, например, выходят такие передачи, как «Экстренный вызов», где мы показываем кадры аварий на дорогах? Это первый эффект для привлечения зрителя, а второй будет, когда он сядет за руль, увидит такую же дорогу, какую видел с регистратора другого человека, и скажет: «Я помню, чем это закончилось, и поеду помедленнее...» Если человек, зная о ситуации на дорогах, продолжает вести себя по-хулигански, то понятно, что до него не достучаться, но основная масса, посмотрев, все же задумается.
– Ваше отношение к общему предрассудку о женщинах за рулем как источнике аварии?
– Специальных исследований не проводил, никогда этим не интересовался, но вполне спокойно отношусь к женщинам за рулем. Однако 99 процентами женщин, которые меня возили, я не очень доволен: понимаю, что рулил бы не так. Женщина ведь не может водить так, как мужчина: другой организм, другое мышление.
– Чем принципиально отличается мужской стиль вождения от женского?
– Мне кажется, женщины медленнее принимают решения. Это вполне объяснимо: есть понятие, что женщина – хранительница традиций, мужчина – двигатель прогресса. Один тащит, другой сохраняет, чтобы, если что-то не получилось, он не упал. Ничего страшного в этом нет, просто бывают ситуации, когда решения надо принимать быстрее.
– Что вы можете сказать о культуре поведения водителей на дорогах в других странах?
– Меня поразили водители в Доминикане. Каждый раз, приезжая в какую-то страну, я спрашиваю, можно ли взять машину в аренду. В Египте, например, мне сказали, что не рекомендуют, потому что Каир с населением в 20 миллионов имеет у себя в городе четыре светофора. На машине ездить невозможно и неинтересно, потому что ты не знаешь, откуда, куда и кто едет. В Доминикане ситуация другая: там не понимаешь, какими правилами руководствуются люди, попадающие за руль и выполняющие тот или иной маневр. Оказалось, школа подготовки водителей в Доминикане заключается в следующем: ты прослушиваешь двухнедельный теоретический курс – как нужно водить машину. А затем устраивают практику: группу из десяти человек собирают перед большим телевизором, на котором показывают запись регистратора человека, который по правилам едет по дороге. Таких просмотров устраиваются два или три, а далее выдаются права. Когда мне об этом рассказали, я сдал машину, потому что понял: предугадать, что сделает в следующий момент водитель, не смогу. Лишне, наверное, повторяться о культуре вождения в Европе, – там совершенно другое отношение и к водителям, и к пешеходам. Подобное приходит в Москву, где все больше людей, которые понимают, что суетиться нет смысла: ты едешь в пробке, выезжаешь на тротуар, разгоняя пешеходов и сигналя им, а зачем? Ты выкроил на этом две-три секунды, но если взять, к примеру, расстояние от Москвы до Иваново в триста километров, которое ты проезжаешь с соблюдение всех правил дорожного движения, то приезжаешь на шесть минут позже, чем человек, который прогоняет всю эту трассу с превышением скорости. В чем смысл этой гонки?
– А вы любите гонять?
– Да, случается, по настроению. Но, когда приходит приступ гонщика, а я еду по загородной трассе или городу, то всегда вспоминаю, что какой-то человек закончил свой рабочий день, выпил свою норму в 250 граммов, и ему абсолютно все равно, с какой скоростью ты едешь. Тут же все желание гонять проходит, потому что понимаешь: с тобой ничего не случится, но посадят запросто.
– Как относитесь к пафосным машинам, занимающим полторы полосы?
– Совершенно спокойно. Если у человека есть возможность ездить на большой машине, кто может ему запретить? Никогда не сталкивался с такой проблемой. Если подъезжаю к заведению и нужно припарковаться, а там все места заняты, меня не напряжет проехать еще сто–двести метров, а потом пройти их пешком.
– У вас самого пафосная машина?
– Нет, очень маленькая, но быстрая – третья BMW.
– С каким настроением вы в городе невест Иваново когда-то поступали на женский филологический факультет?
– С прекрасным настроением! Мне, честно говоря, никто не рассказал, что это женский факультет. У меня был очень хороший учитель литературы и русского языка, который посоветовал туда поступать. Это потом я распознал, что факультет интересный, но меня это совершенно не расстроило. Отучился год на очном, а потом пошла работа – газета, радио, телевидение. И я понял, что не справляюсь с учебой и работой. Но год отучился: нас было трое мальчиков на 120 девочек. Подобное абсолютно не угнетало – было шикарно. Жизнь одного из нас троих это изменило: он сейчас работает визажистом, и его девочки мало интересуют.
– Вы там не женились?
– Нет, у меня были несколько другие планы и взгляды на жизнь. И я еще до сих пор не женился.
– Какую цель вы видите как журналист?
– Понимаю, что сложные вещи могу объяснить просто и коротко. Мой формат не подразумевает общения со зрителем в течение трех дней по 24 часа. Длина сюжета в моей программе максимум четыре минуты, а чаще всего – две. И за эти две минуты необходимо начать рассказывать зрителю, передать подробности, общее, частное и сделать вывод. Если я достигаю этого результата, если сюжет смотрится интересно, если человек для себя что-то из увиденного выносит, то цель достигнута. Я не пытаюсь спасти весь мир. Пусть этим занимается Брюс Уиллис.
– Ваше мнение: нужны ли вы зрителям?
– Думаю, да. Есть люди, которым мы своими сюжетами помогли: и квартиры возвращали, и детей, и чиновников наказывали. У нас с этим все в порядке.
– Есть история, которой вы гордитесь?
– Она еще впереди.
– Насколько эффективность акции на дорогах за соблюдение правил зависит от ее оригинальности, креативности?
– Может все это сыграть в обратную сторону. Меня поразила Астрахань, где начали проводить акцию «Берегите детей!» Они брали школьников, мазали их кетчупом и укладывали около дороги со старым велосипедом. Что называется, проявили креатив. И удивили всех. Цель была – проверить, остановится ли водитель, увидев лежащего на дороге окровавленного ребенка. Останавливался каждый шестой или седьмой – очень маленький процент. Причем мимо проезжали даже экипажи ГИБДД. Не считаю, что это правильный креатив, потому что подобное на грани идиотизма. Это путь к фразе одного из советских вождей, призывавшего пожертвовать одной половиной человечества, чтобы осчастливить другую. Должна быть граница, которую нельзя перешагнуть. Однако надо все-таки дать понять людям, что они сопричастны с происходящим. Давайте положим плюшевого мишку перед задним стеклом автомобиля, что будет говорить: вы бережете детей. Как только это явление будет массовым, то превратится в какую-то акцию.