Сталин, Черчилль и Рузвельт тоже однажды собрались в Ялте, чтобы пообщаться на конференции. Одна из улиц Ялты – та, на которой магазин антиквариата и галерея во втором этаже, – называется улицей Рузвельта. Туристы любят фотографироваться рядом со скульптурной группой, изображающей этих больших людей. Со стороны туристы в этот момент очень напоминают цыплят, пытающихся взгромоздиться на ботинки хозяина, некоторым удается даже взлететь на колени. Потому как бронзовые вожди значительно превосходят рост живого туриста и с усмешкой посматривают сверху на суету.
Говорят, что Гитлер не бомбил Ялту, потому что искал тут Шамбалу.
На Солнечной тропе совсем не солнечно, а если заблудиться и свернуть не туда, куда следует, – то и вовсе темно и мшисто. Правильное ее название – Царская тропа, но в недавнем прошлом нашей Родины не было ничего «царского», поэтому и тропа стала назваться Солнечной. На тропе много котиков-попрошаек, можно даже сказать, что на каждом ее изгибе держит пост определенный кот.
– Смотрите, последний котик! – вскричала небольшая девочка, завидев очередное животное. Тропа для девочки и ее родителей подходила к концу, и котик поэтому был «последним».
– Пошли, пошли, – отмахнулся отец девочки. – Это уже шестой.
Вдоль тропы растут мелкоплодные земляничники – но это не кустики, как можно решить по названию, а большие деревья, линяющие не хуже котов, полностью сбрасывая рыжую кору и отращивая новую, зеленую. На некоторых деревьях можно заметить тонкие лианы, корнями впившиеся в стволы через регулярные промежутки, как будто это не лиана, а колючая проволока с шипами вовнутрь.
На фоне обрыва фотографируются пожилые женщины, желая сохранить для потомков вид своей старости, не довольствуясь портретами юности, ведь те были черно-белые, а эти – цветные. За обрывом – прозрачное море, похожее на пустоту.
На плато горы Ай-Петри – пасторальная картина луга, с лошадьми, катающими туристов и гуляющими просто так. Мне все больше хочется побывать в Крыму поздней осенью, когда ветер очистит улицы от пестрых толп, а деревья – от листьев и можно будет наконец разглядеть город. У местной девушки Саши я спрашиваю, каково зимой на этом прекрасном плато?
– Зимой тут все снегом загажено, – передергивает плечами Саша.
Тротуары Ялты часто упираются в отвесный склон с множеством ступенек, что особенно ощутимо, когда тащишь арбуз.
На диком пляже под Алуштой мы вкопали в песок шатер и ушли в магазин заправлять кипятком дошираки. Поэтесса Вика осталась в шатре, чтобы писать стихи. Но не успела Вика ничего сочинить, как поднялся ветер, который повыдергивал колышки шатра, сорвал брезент и чуть не унес сам шатер вместе с Викой. Юная поэтесса как могла боролась со стихией, мы нашли ее стоящей с поднятыми руками – но это не означало, что Вика сдается, просто она, подобно атлантам, удерживала над собой наше жилище.
Автобусы в Крыму называются по-местному «топики», в салонах прикручены проволокой обычные домашние вентиляторы. Но самое интересное, что мы видели в Крыму, – это Херсонес. И вовсе не потому, что я нашел пять рублей между древними кирпичами. А потому, что это, вероятно, самый древний город в нашей стране. Еще не было сказочной Византии, а Херсонес уже был. Территорию древнего города от публичного пляжа отделяет двухметровая каменная стена, и, чтобы дойти до ворот, нужно подниматься от моря к самому шоссе. Но рациональные люди не только подставили с двух сторон стены удобные доски, но и прилепили строительным степлером туристический коврик к вершине стены, чтобы никто не порвал штаны.
В Севастополе водят экскурсии в подземный бункер. 60 лет назад он мог бы спасти некоторых людей от ядерной бомбардировки – для этого там было все подходящее, включая даже сумку-противогаз для младенцев, похожую на котопереноску. В 90-е вход в бункер был замаскирован пивным ларьком, а в подземелье хранили пиво. Сейчас выход из убежища ведет внутрь торгового центра, который в случае ядерного удара аккуратно сложится и сделает двери бункера еще более незаметными для врага.
У подножия мыса Фиолент к скале подошел мужчина и стал ковырять ее пассатижами. Меня заинтересовал процесс и, в особенности, его цель. Как стало известно, мужчина с пассатижами считает мыс Фиолент древним окаменевшим деревом, не успевшим затонуть в море вслед за собратьями. Хоть мужчина с пассатижами живет неподалеку от мыса, он все же захотел отщипнуть себе кусочек древнего дерева, чтобы владеть им, когда дерево наконец затонет.
В подземном переходе Ялты поет украинские колядки веселый казах, хотя до Рождества еще далеко. На доске объявлений висят бумажки, гласящие: «Куплю рога, зубы кита, кашалота, янтарь» и «Поход на Медведь-гору. Сбор у храма. Ориентир – мужичок в тельняшке с гармошкой». Церкви на склонах гор работают маяками, когда солнце отражается от куполов. Если бы я советовал общепит, порекомендовал бы кондитерскую «Сладкий кот», хоть и не был в ней сам.
В последний день в Ялте я купил блин с вареньем в знакомом ларьке, зашел за молочным коктейлем в знакомую кондитерскую, на берегу заросшего канала сочинил грустный стих. На вечернем перекрестке была небольшая пробка. «Скорая» безуспешно выла сиреной. У светофора стоял бездомный пес и воодушевленно подпевал «скорой», пока его не прогнала торговка вареными креветками.