Протест прокуратуры подан на решение думы «О порядке работы и содержания кладбищ и крематориев на территории Муниципального образования «Город Екатеринбург», принятое в апреле 2024 года. Надзорное ведомство посчитало, что норма положения, разрешающая создание так называемых кремационных блоков на участках, находящихся в частной собственности, нарушает права граждан на бесплатное предоставление места под погребение и противоречит действующему законодательству.
Споры о терминологии
Правовое управление думы подготовило ответ, в котором претензии прокуратуры назвала несостоятельными, но доклад по данному вопросу был доверен представителю мэрии – начальнику Управления жилищного и коммунального хозяйства администрации Александру Брагину.
Докладчик сразу попытался развести понятия «кремационный блок» и «крематорий». По его словам, крематорий – это не просто место, где происходит сжигание тел покойных, но и место погребения, поскольку в нем присутствует колумбарий. И в этом его главное отличие от блока.
«Кремационный блок не может являться местом погребения, поскольку процесс погребения не завершается кремацией, а должен быть продолжен захоронением урны, – сказал Александр Брагин. – И это место будет считаться местом погребения. Кремационный блок – лишь место предоставления услуги кремации».
Прокурор Екатеринбурга Светлана Кузнецова в ответ указала, что крематории и кремационные блоки – это все-таки одно и то же.
«Выслушав доклад, я должна констатировать тот факт, что в интересах администрации идет трактовка тех положений, которые являются ключевыми для принятия решающего вопроса, быть или не быть частным крематориям, – отметила руководитель надзорного ведомства. – Здесь я абсолютно не согласна. Кремационный блок – это подвид крематория. И федеральный закон говорит только о крематориях».
«Мобильные крематории»
Позицию прокурора поддержал Виктор Сомиков. Ранее депутат выступал на стороне группы жителей, которые требовали в суде запретить открытие кремационного блока возле Нижнеисетского кладбища на месте похоронного бюро «Габбро». Суд удовлетворил исковые требования частично. Ответчику запрещено производить кремацию в указанном здании, а также выдано предписание привести здание к параметрам, предусмотренным правилами землепользования и застройки, либо снести его. Правда, решение пока не вступило в законную силу, поскольку Седьмой кассационный суд вернул дело в Свердловский областной суд.
По мнению Виктора Сомикова, оспариваемое прокурором решение может привести к негативным последствиям для жителей города.
«Мы разрешаем частные крематории – появляется мобильный крематорий, – нарисовал депутат гипотетическую картину будущего. – Его привозят во двор. Разрешение на строительство не надо, поскольку он не на фундаменте. Прямо во дворе жилого дома сжигают тело. Мы к этому придем?»
Слухи о мобильных крематориях, к слову, не первый год ходят в разных регионах России. Такая техника действительно есть, но применяется ветеринарными службами для утилизации останков животных, в том числе страдающих карантинными заболеваниями. Официально подтвержденных случаев ее использования в похоронном деле до сих пор нет.
В итоге за удовлетворение протеста прокурора проголосовал только Виктор Сомиков. Остальные члены комиссии решили его отклонить. При этом Дмитрий Сергин пояснил, что, несмотря на имеющееся юридическое образование, он не в состоянии дать оценку доводам администрации и прокуратуры.
«Есть нормальная практика – суд, – сказал депутат. – Это нормальный цивилизованный путь. Если дума неправа, давайте специалисты в суде со своими аргументами и пунктами выступят, и суд поставит точку».
Окончательный ответ по протесту прокуратуры должна дать вся городская дума. Впрочем, учитывая заключение правового отдела и позицию профильной комиссии, маловероятно, что муниципальный парламент примет иное решение. В таком случае прокуратура может обратиться в суд с административным иском.
Аналогичный иск, от той же группы граждан, что добилась запрета функционирования кремационного блока возле Нежнеисетского кладбища, уже находится в суде. Однако, по существующей практике, административные иски в защиту неопределенного круга лиц, поданные не прокурором или другим уполномоченным лицом, суды оставляют без рассмотрения.
Юридическое наследие 90-х
«МК-Урал» обратился за комментариями к исполнительному директору Ассоциации «Похоронные организации Урала» Дмитрию Хазову. По мнению Дмитрия Юрьевича, действия городской думы являются законными.
«В действующем федеральном законе есть статья, согласно которой органы местного самоуправления сами определяют порядок работы и содержания мест захоронения, – отмечает представитель отрасли. – Иного там не написано. И дума всего лишь актуализировала морально устаревшее положение, принятое еще в 2010 году».
Что касается утверждения о том, что создание кремационных блоков на частной территории может нарушать права граждан на бесплатное предоставление места погребения, то оно, по словам Дмитрия Хазова, не соответствует действительности.
«Закон никак не устанавливает обязанности родственников так или иначе поступать с полученным прахом, – отмечает представитель Ассоциации. – Они могут как отнести его на кладбище, так и поступить с ним на свое усмотрение. Есть технологии, которые, к примеру, позволяют делать из праха бриллианты. Есть другие варианты, которые никак не запрещены законом. Поэтому сама по себе кремация не является погребением, это лишь услуга, осуществление которой федеральным законом не ограничено».
Сама прокуратура, по мнению Дмитрия Хазова, могла перепутать понятия из-за несовершенства закона.
«Закон принимался в 1996 году в условиях неразберихи и отсутствия опыта регулирования данной сферы, – говорит представитель ассоциации. – Поэтому в него и попала норма о стенах скорби, на которую теперь ссылается прокуратура. Но что такое стена скорби? Это сооружение, а любое сооружение имеет срок службы, пусть даже он и составляет сто лет. То есть это не погребение, а временное хранение праха, поскольку погребение подразумевает бессрочность».
Еще более десяти лет назад на федеральном уровне шло обсуждение нового закона «О погребении», который должен заменить действующий. Но данный процесс был фактически заморожен с началом пандемии, а затем и Специальной военной операции.
«Сейчас существуют различные экспертные группы, которые пытаются донести до наших законодателей, что нужно хотя бы уходить от неактуальных норм, – добавил Дмитрий Хазов. – И норма о «стенах скорби» – это одна из них».
